Знают ли наши критики, что такое христианство?
М. Назаров. "Русь Державная”, №18 (31), 1996 г.

До сих пор огромная часть нашего народа считает себя неверующими. Некоторые даже подвергают критике христианство за "рабскость". Однако очень часто эта критика происходит от простого незнания. Ведь в СССР ни в школе, ни в вузах этому не учили: атеисты кололи штыками то чучело "христианства", которое сами же и изготовили для этих целей – чтобы оно выглядело как можно примитивнее.

В доказательство "рабскости" христианства его всегда сводят к тезису: "подставь врагу другую щеку". Но ведь речь идёт лишь о своей "щеке" – это значит: прости своего личного врага, не мсти ему и не умножай зло; однако ни в коем случае не подставляй врагу "щеку" ближнего -- его защити даже ценою своей жизни! А он так же защитит тебя.

Христианское смирение – это смирение не перед злом, а перед Богом. Выражение "раб Божий" означает и признание Божьего всемогущества, и готовность отстаивать Его замысел о мире – и здесь "раб" должен превращаться даже в мужественного "воина" в битве против сил зла. Наш святой, Феодосий Печерский, в этой связи говорил: "Живите мирно не только с друзьями, но и с врагами, но только со своими врагами, а не с врагами Божьими".

Ложно и утверждение, будто христианство повелевает "рабски" подчиняться любой власти, ибо "нет власти не от Бога". Ведь апостолы говорили о самом принципе в противоположность анархии и имели ввиду такую власть, которая сама служит Богу: когда "начальник есть Божий слуга, тебе на добро"; такие "начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых" (Рим. 13:1-6). Об отношении же христиан к недостойной власти можно судить по словам Христа об Ироде или святых отцов – о Юлиане Отступнике. А наш преп. Иосиф Волоцкий (один из наиболее правых "идеологов" царской власти) прямо утверждал, что неправедный царь –"не Божий слуга, но дьявол", и ему следует противиться даже под угрозой смерти. Св. митрополит Филипп, смело обличивший Ивана Грозного, – тому наглядный пример.

Таким образом, христианство – религия вовсе не слабая, а благородная и мужественная. Достаточно взглянуть на русскую историю, чтобы увидеть, какова была наша "христианская слабость": объединили в одно государство шестую часть суши. Причём, не столько силой, сколько добром, неся более высокую мораль, но не посягая на самобытность народов, в чьи земли вступали, – без этого их, пожалуй, было бы невозможно удержать… (В этом огромное отличие Российской империи от колониальных, западноевропейских).

Главное же: христианство "лучше" язычества не потому, что создало такую империю, и не потому, что мы к нему за тысячу лет привыкли, а потому, что только христианство объясняет смысл жизни человека и смысл истории, универсально объемля и разрешая все сложнейшие противоречия земного мира: между личностью и обществом, свободой и государственным принуждением, смертностью человека и абсолютным смыслом его жизни; между миром, который "во зле лежит", и необходимостью делания добра в этом мире. Это религия:

– предельно индивидуальная, ибо проповедует путь личного спасения человека через стремление к совершенству;

– предельно коллективистская, социальная, ибо указывает единственное средство этого спасения и совершенствования: через любовь к другим людям, вплоть до самопожертвования;

– предельно свободная, ибо мыслима лишь как свободное служение человека этим ценностям – внутренним решением, как бы через новое духовное рождение (для чего требуется огромное духовное усилие над "ветхим человеком" в себе – и такая победа над собой гораздо труднее и весомее, чем если выбить "око" или "зуб" у врага…);

– предельно дисциплинирующая и обязывающая человека следовать Истине – самой очевидностью Истины (познавший её становится добровольным её служителем: "рабом Божиим"); именно поэтому христианство распространилось по миру, а не потому, что обещало какие-либо материальные выгоды;

– предельно уважающая и раскрывающая величие человека как бессмертного существа, созданного по образу и подобию Божию; расширяющая границы человеческой личности за временные пределы жизни – до Царства Небесного. Лишь в лоне христианской культуры, преодолевающей антиномию между духом и материей по аналогии с неслиянно-нераздельной богочеловеческой природой Христа, облагораживаются такие земные природные явления, как брак, труд, государство, вплоть до частной собственности, которая из природно-инстинктивной неизбежности сублимируется в духовную служебную ценность, превосходящую своё экономическое значение;

– и, наконец, это религия предельно справедливая, ибо мир устроен Богом так, что в конечном счёте победит добро; наша задача – понять смысл идущей в мире битвы между добром и злом и занять в ней соответствующее место – от чего зависит наша посмертная судьба; к этому мы созреваем всю жизнь и сделать это никогда не поздно; через второе рождение стать "рабом Божиим" – мужественным воином в битве против сил зла.

Этими особенностями христианства (точнее, истинного христианства – Православия) разрешаются и все другие антиномии, неразрешимые в прочих идеологиях – ибо для решения необходимо осознать человека, общество и мир как духовное целое. Западное же разделение мира на автономные, независимые друг от друга сферы (религия, наука, искусство, власть с её тремя независимыми ветвями) – лишь пытается решать эти проблемы формально-юридически, равнодушием к духовной основе и цели жизни.

Вверх